ЛЯ ВЫТОКАЎ ПАЎСТАННЯ 1794 ГОДА

ЛЯ ВЫТОКАЎ ПАЎСТАННЯ 1794 ГОДА

24 красавжа 1794 г. расійская iмператрыца Кацярына ІІ загадала ства- рыць у Смаленску следчую камiсiю, якая мелася высветліць паходжанне iўдзельнікаў паўстання 1794 г. на чале з Тадэвушам Касцюшкам на тэрыторыі Кароны і Вялікага княства Літоўскага (ВКЛ). Праз яе канвеер прайшло каля 100 асоб, што дазваляе скарэкціраваць гістарыяграфічныя ўяўленні аб складзе і мэтах паўстання1.

Найперш, шэраг допытаў паднаглядных не звязвае паходжанне змоўніцкага спісу з актыўнасцю славутага ўжо інжынернага палкоўніка Якуба Ясінскага, хоць адзін з дапытаных — абат аўруцкага манастыра Юзаф Ахоцкі — вылучае ў згуртаванні першых спіскоўцаў маральна- тэалагічны твор пад назвай «Брамін», які прыпісвае Я.Ясінскаму. Сутнасць і змест гэтага твора ўжо раскрыты ў літаратуры2. Супадаюць з гістарыяграфічнай традыцыяй і сведчанні Ю. Ахоцкага, шамбеляна Тадэвуша Паўшы, жытомірскага падкаморнага Тадэвуша Нямерыча аб вузкасці кола змоўшчыкаў (Я.Ясінскі, князь Казімір Сапега, эксмаршал надворны ВКЛ Станіслаў Солтан, віленскі прэлат Ксаверы Міхал Богуш, вялікалітоўскі абозны Кароль Празор і інш.)3. Маюцца і іншыя абставіны, што дазваляюць давяраць сведчанням смаленскіх арыштантаў, шэраг з якіх змяшчаецца ніжэй.

Некаторыя з іх адзначаюць мабілізуючую ролю самога Т.Касцюшкі ўжо ў снежні 1793 г. шляхам рассылкі агітацыйных лістоў да сваіх мясцо- вых паплечнікаў. Гэты момант істотны з улікам папрокаў яго ў стрыманасці і проціпастаўленні яму рашучасці К.Празора разам з Я.Ясінскім4. Да прык- ладу, літоўскі стражнік, мазырскі падстолі Ян Аскерка гаворыць, што ўжо ў лістападзе 1793 г. у Мазырскім павеце з’явіўся універсал Т.Касцюшкі з заклікам да ўзброенага згуртавання і што менавіта К.Празор праяўляў пры гэтым залішнюю скрытнасць і спадзяванні на канспірацыю. Практычна ўсе дапытаныя вылучаюць К.Празора ў якасці галоўнага каардынатара і арганізатара канспіратыўнай сеткі ў ВКЛ і ў памежных валынска-кіеўскіх ваяводствах. Ягонымі сувязнымі называюцца найчасцей ад’ютант і сакратар Амількар Касінскі і жытомірскі земскі суддзя Антон Вячфінскі.

Прыведзеныя дакументы паказваюць, што ініцыятары паўстанцкай змовы не абмяжоўваліся, як гэта прынята лічыць, надзеяй на адну рэвалю- цыйную Францыю, што яны планавалі адначасовае і сумеснае выступленне ў Польшчы, Маларосіі і Беларусі, што рухавіком паўстання яны адразу ж абралі войска, вакол якога мелася згуртаваць цывільныя колы шляхам складкі грошай і падпіскі надзейных членаў. Пэўнае месца сярод такіх асяродкаў павінна была заняць Пінская брыгада, якая дыслакавалася пад Жытомірам. К.Празору адводзілася месца галоўнага водцы ўзброенымі сіламі ў ВКЛ і на акупіраваных Расіяй тэрыторыях, хоць Т.Паўша адзначае, што яго меркавалася паставіць усяго толькі намеснікам калішскага ваяводы Ігната Дзялынскага ў гэтай якасці. Цікава і тое, што сфарміраваныя пастарункі ў выглядзе дыверсійных атрадаў прадбачылася паслаць калонамі на адваёву захопленых зямель. Верагодна, што дыверсійнымі рэйдамі спадзяваліся ўзбудзіць паўстанне на анексаваных тэрыторыях без планамернай яго падрыхтоўкі там. Пры ўсіх нязгодах паміж сабой адносна спосабаў згуртавання, першыя спіскоўцы сваімі мэтамі ставілі вярнуць страчаныя пасля падзелаў Рэчы Паспалітай тэрыторыі, узнавіць канстытуцыю 3 мая 1791 г. і склікаць перапынены інтэрвенцыяй 1792 г. сейм 1788­1792 гг. для працягу сацыяльных рэформ.

Змешчаныя ніжэй сведчанні ясна вылучаюць тры моманты ў падрыхтоўцы паўстання 1794 г. У любым выпадку яно не планавалася на шляху непасрэднага запазычання французскага радыкалізму з яго крывавымі сцэнамі. У асяроддзі першых змоўшчыкаў з самага пачатку існавалі супярэчнасці паміж прыхільнікамі канспіратыўнага спісу і больш шырокага сацыяльнага саюзу. Нарэшце, безумоўным лідэрам паўстання ў ВКЛ прадбачыўся К.Празор, з чаго вынікае, што Я.Ясінскі трапіць у кіраўнікі толькі пры пэўных акалічнасцях.

Усе дакументы змяшчаюцца ў адпаведнасці з арфаграфіяй таго часу пры скарачэнні тых месц, якія не ўяўляюць цікавасці для вызначэння абставін падрыхтоўкі паўстання 1794 г. у ВКЛ.

№ 1

Са сведчанняў абата аўруцкага манастыра Юзафа Ахоцкага аб планаванні супольнага паўстання ў Кароне і Літве

(5 кастрычніка 1794 г.)

...в декабре еще месяце прошлаго года показывал Вечфинской, которой был ему приятель и уже умер, письмо полученное от Костюшки такого со­держания: «Редкий гражданин! Я знаю приверженность твою к Отечеству. Можно еще возстановить оное, ежели соединимся все. Ожидаю ответа. Та­деуш Костюшко». Сие письмо Вечфинской получил от Прозора, обознаго литовскаго, которой и в новоприобретенных областях российских имеет де­ревни, и склонял его неоднократно, как своего приятеля, чтоб взялся произ­вести в дело подписки о денежной складке и вооружении обывателей, а по­сле давал ему и манифест, в Польше составленной, без числа будто и без подписания, содержащей в себе возражение на забрание края в противность тарговицкой и гродненской конфедераций, чтоб объявить оной между жите­лями. Но он будто ни на то, ни на другое, ни тогда, ни после не согласился...

...По смерти же Вечфинскаго, чему надлежало случится в марте, будучи в монастырской деревне Шепелицах, получил он на имя Вечфинскаго пакет, в котором нашел четыре письма, надписанные генерал-майором окружному

и линейных войск, и, распечатав одно, читал в нем следующее: «Теперь про­видение представляет нам благоприятный случай возстановить наше Отече­ство. Соединяйтесь, достойные соотечественники, приведя себя на память наших предков. Я буду предводительствовать вами и не пощажу ничего, ни трудов, ни собственной моей жизни. Т.Костюшко». На сии письма, не делая из них сам никакого употребления, отдал он Бернацкому будто с тем, чтоб он их сжег. Против чего Бернацкой на очной ставке уличал Охоцкаго, что, может быть, и сказал он, что лучше сжечь, но промолвил при том — делай с ними, что хочешь. Однако, думает Охоцкой, что Прозор и Вечфинской, еже­ли бы сей не умер, были теми начальниками, коих именовал Костюшко...

...Прозор и Вечфинской, действуя совокупно, употребляли еще Косин- скаго ради склонения как панов, так и новоподдавшихся России польских войск в свое единомыслие и для того сперва сам Вечфинской, которой рев­ностно старался о конфедерации, когда жив был, а потом Косинской ездили в Украйну и, как слышал от Косинскаго, имели успех в склонении на свою сторону новоподдавшихся бывших польских войск. С помощию их откры­лась бы конфедерация в кордоне российском, ежели бы Костюшко не уско­рил вызывом своим оных за границу, а потом не приняты были меры остав­шихся за побегом от пределов внутрь земли, отчего самаго и обыватели ос­тались спокойными.

Косинской показывал ему сочинение печатное под имянем Брамина, в коем описывалась братская связь индейцев и способ узнавать сообщника своего, показывая червонец и сжимая его между двумя пальцами. И тут же упоминалось, чтоб каждой прозелит или вновь обратившийся подговорил к себе верных и искренних по крайней мере четырех человек и убивал того, которой бы вздумал изменить. Во оном же сочинении содержалось и о цыф- рах, чтоб каждой мятежник присвоил себе какую-нибудь одну, дабы по оной знать его можно, а в переписках между собою уговорено было, как он слы­хал от Вечфинскаго, употреблять слова: вместо войск — документы, вместо обывателей — свидетели, в кондесенции (срод суда польскаго), вместо пуль горох, вместо пороху крупа, вместо пушек карцы (мера польская). А в до­полнительных показаниях своих придал еще и сие, что в Литках спрашивал его Косинской — имеет ли он, Охоцкой, браминово сочинение? И когда от­ветствовал, что оное сжег, то говорил ему — неужели вы хотите нам изме­нить и ежели так, то вы опасны в своей жизни. Причем разсказал о случив­шемся в Литве произшествии, что одного хотели убить и что он спас себя только учиненною вторичною пред евангелием клятвою. И Охоцкой будто потому переписал большую часть Брамина, котораго притом Косинской толковал порутчику Копецу.

Косинской сказывал ему еще в исходе генваря, что Прозор, с коим Охоцкой так же, как и с Вечфинским, жил дружно, поехал в Дрезден к Кос- тюшке для условия конфедерации. Потом, когда возвратился Косинской от Дзялинскаго, то обьявил, что видел у Дзялинскаго таблицу символическую для употребления слов иносказательно, что в пользу конфедерации польской дадут французы помощь, что России объявлена война от турок и шведов, что конфедерациею управлять будут именитые люди, что между тем носи­лись уже в народе слухи о Костюшке, коего считали быть в немецкой земле, либо в Риме или же в Саксонии, также и о войне России с турками и шведа­ми, а притом происходил и ропот о том, что обыватели, будучи подвержены голоду, долженствовали давать содержание российским войскам.

Сверх того признался, что дважды пересылал письма между Вечфинским и Прозором, что ведал о конфедерации, но не донес их сожаления о своих земляках и их опасности, чтоб не был убит по содержанию положеннаго в сочинении Брамина условия и потому, что Вечфинской уже умер, что Ко- синскаго представлял Богушу, старосте любецкому, дополнения после, что при сем случае Косинской назывался секретарем коронного казначейства и что Богуш, охраняя себя и иных в том, что знал о возмущении, говорил ему, Охоцкому, чтоб ни о ком не сказывал и о поезде Косинского в Украйну пи­сал Прозору, что одинажды сам подписался к нему вместо подлинного имя- ни Аллегро, что получил из Варшавы в феврале месяце газеты и со оными письмо Прозорово, где вместо его имени подписано было «Агафья» такого содержания: будто король выехать хочет из Варшавы, только его не выпус­кают, будто войски российские хотят завладеть арсеналом, а польския будут распущены, только оныя не допустят себя обезоружить и будто многие обы­ватели взяты под караул, что письмо сие, вместе с газетами, показывал он и обывателям, но что прочих прозоровых писем, которые получал от Прозора, Вечфинскаго и Костюшко, не объявлял никому и все оные тотчас жег, кроме отданных Бернацкому. Так же к подпискам о выборе между обывателями начальника, о вооружении их и о зборе денежном не приступал, сколько о том ни просили и не убеждали его Прозор, Вечфинской. А по смерти по- следняго Косинской, которой, как после в дополнительных своих показани­ях Охоцкой объявил, убеждал его и так: что виленской прелат Богуш более

2                     000 собрал, а вы не хочете делать складку, и в том шлется на всех обыва­телей Овручскаго повета.

...что в письме Косинского, чрез Бернацкого доставленном, чернилами писано о приискании ему какого ни есть в повете владения, а молоком, что с трудностию мог разобрать, писано, чтоб он приложил старания о складке и что Мадалинский зделал конфедерацию и имеет слишком десять тысяч вой­ска, что Костюшкины письма отдал он Бернацкому и приказал сжечь, сказав о чем ему самому, брату его, а потом напомянув и не знавшему о сих пись­мах шембеляну Павше, чтоб были сожжены, обязав его, последнего, при вы­езде своем в Несвиж просьбою, дабы нарочно побывал у Бернацкаго и ежели еще те письма не сожжены, чтоб непременно сжег.

Что при отдаче ему Оскиркою писем из Литвы от Костюшки и от Прозо­ра оставил Оскирка у себя одно и, списав с наставлениями копию, прочия отдал ему. А когда спрашивал у Оскирки, что со оными делать, ибо Вечфин-

ской умер, то сей отвечал: что угодно и отдайте кому угодно. Итак, из копий списал он, Охоцкой, якобы одну кратчайшую, в которой, сколько может припомнить, было сказано, чтоб рапортовать сколько польскаго войска, сколько российскаго и сколько амуниции, а о месте, куда рапортовать, после дано будет знать. На революцию же обещано 12 000 червонцев, но неиз­вестно откуда. И после того Охоцкой, будучи в нетрезвом состоянии, как в дополнительных своих показаниях объявил, послал копию с одного письма Костюшкина без инструкции и ради однаго только любопытства в Черно­быль к приору доминиканскому Силичу, которой бывал у него в деревне Шепелицах.

О шембеляне Тадеуше Павше объявляет, что не уговаривал его к приня­тию ни тайны о конфедерации, ни письма Костюшкина ни чин поветоваго генерала майора, но что сей Павша не мог не знать о конфедерации от Веч­финскаго, у котораго часто бывал и с ним переписывался... первое же его письмо одинакого содержания Прозором получено, ибо от него из Хойник был неожидаемо краткой ответ извещающий Охоцкого, что до него дошло уведомление о Дзялинском, о смерти Вечфинскаго и о выступлении бригады (Мадалинского. — Я А.)...

РДАСА. Ф. 7. Воп. 2. Спр. 2869, частка І. Л. 30—32 аде.

№ 2

З             допыту жытомірскага земскага рэгента Міхала Бернацкага аб дзеяннях Карали Празора на Літве пры падрыхтоўцы паўстання

(5 кастрычніка 1794 г.)

...что познакомившись с Косинским 25-го марта в Лесовщизне в быт­ность обоих их у владельцов сего места Павшей, поехал с ним вместе в Вар­шаву. И тут Косинской сказывал ему, что, будучи употреблен Прозором яко участвующий в польской революции, был он в Украйне у некоторых поль­ских войск, также у Дзялинскаго в Бердичеве и в Радомысле, у подсендкови- ча Вечфинскаго, котораго, нашед умершим, забрал все письма и разные бу­маги, Прозором ему писанные, относительно революции. На пути своем к Варшаве обедали они в Овруче у аббата Охоцкаго, которой и он, Бернацкой, просили исправника Охоцкаго о даче ему, Бернацкому, до Варшавы, а Ко- синскому до Сигневич, деревни состоящей в Литве или города Бресца ли- товскаго, пашпортов. Почему Охоцкой, таковые пашпорта им написав, под­писал и со оными, по засвидетельствовании их находящимся в Овруче майо­ром Лагерсвердом, выехал он вместе с Косинским в Сегневичи, где нашли накануне их прибытия приехавшего Прозора.

Прозор сказывал им, что прибыл из Дрездена или другаго места, обстоя­тельно не упомнит, что революция начало свое возимела 18-го марта в Кра­кове, что оная долженствовала иметь вспомоществование от Дании, Шве­ции, Турции и Франции. Причем Прозор просил его усильнейше, чтоб он как можно скорее возвратился к аббату Охоцкому и, естли найдет там ка­мердинера его, отправленнаго к Вечфинскому, с письмами, то оныя, взяв у Охоцкаго, ежели сей сам не отправил, доставил бы найскорее житомирскому стольнику Гурковскому, у коего Косинской был в доме и коротко ему зна­ком для того, что он употребит их лучше.

Бернацкой, удовлетворяя просьбе Прозора, возвратился в Овруч и полу­чал от Охоцкаго пять писем Костюшки без надписей, план краковской кон­федерации, по которому во всех воеводствах и поветах надлежало произ­весть возмущение, и инструкции долженствовавшим быть в воеводствах и поветах генерал-майорам, в которых, между прочим, как после Бернацкой дополнил, содержалось и сие: дабы поветовые генералы приискивали людей к высылке в Малую и Белую Россию для возмущения прежде присоединен­ных к России жителей, приехал в деревню Молчанову в Браславской губер­нии состоящую, 18 апреля и отдал оные Гурковскому...

...в бытность Бернацкаго в доме у Прозора сей показывал ему целой лист, исписанный разными фамилиями тех, коим надлежало участвовать в возмущении, но он ни прочитать, ни хорошо его увидеть не успел. Во время же пути его с Косинским, быв у старосты любецкаго Богуша, получил от не­го, Бернацкой, девятнатцать червоных под видом покупок в Варшаве, но оные должны были обще им с Косинским принадлежать на дорожные рас­ходы для доставления из Сегневич или из Варшавы известия о произшест- виях польской революции. Из взятых на дорогу денег от старосты Богуша девятнатцати, отщетна Павши дватцати, от подкоморжаго Тадеуша Немир- жича дватцати девяти, а всего шестидесяти осьми червоных, в Сегневичах дано им Косинскому пятнатцать червонцов, потому что от аббата Охоцкаго получил он сам тритцать червонцев.

РДАСА. Ф. 7. Воп. 2. Спр. 2869, частка І. Л. 37—39 адв.

№ 3

З          допыту літоўскага стражніка Яна Аскеркі аб верагодных кіраўніках і іх планах паўстання ў Літве

(12 кастрычніка 1794 г.)

...хотя Прозор по знакомству с ним был у него в декабре месяце 1793 го­да и, обращаясь всегда в Варшаве и в Вильне, имел случай осведомляться о таинственных действиях от тех, которые помышляли произвесть в Польше конфедерацию под начальством Костюшки, однако ж каким образом дол­женствовало совершится сие предприятие содержал втайне с крайнею твер-

достию. Вечфинской же, сам ли собою или чрез Прозора обязан был угово­рить войски, за кордоном находившияся. Было одно только предположение, а был ли в том успех он, Оскирка, не знает, ибо они секретно между собою о том сносились, не имея веры к тем, которые не соглашались на предприятое ими. Однако в ту пору успех еще был сомнителен, потому что Вечфинской заболел и Радомысле умер, а Прозор, не ведая о смерти Вечфинскаго, плыл лодкою по реке Припяти в свою деревню Хойники. Уведомившись же, что Вечфинскаго уже нет в живых и опасаясь, чтоб не быть пойману российскими войсками, из дому уехал. Причины же укрывательства Прозорова и его предприятий, с кем он, какия имел сношении и был в единомыслии, он, Оскирка, не знает, ибо с ним по прибытии в Хойники не виделся, а вышеизъясненное слышал от Прозора.

...а другое письмо шляхтича Леоновича, уведомляющее его, Оскирку, что в Слуцком повете готово посполитое рушение и третие, писанное от 22­го февраля поверенным ево Кмитою, что многие говорят — уповаем на про­видение, означали желание, что бог возстановит опять Отечество и что для того делается посполитое рушение. Слова же о моровой язве, в сем послед­нем выраженные, знаменовали то, что Россия в предупреждение войны от турок и шведов занимает границы своими войсками. Сверх того, при случае найденной у него речи к обывателям, говоренной им во время бытности его послом от Мозырского повета и конституции 3-го мая, повинился, что Про­зор писал к нему, Оскирке, что в Польше произойдет революция и что про­шлаго 1793-го года в ноябре месяце ходил по рукам в Мозырском повете письменной Костюшкин универсал, чтоб совокуплялись обыватели для воз- становления Отечества и сей универсал получил он, Оскирка, от Прозора чрез почту, а хорунжей стародубовской Ельский писал к нему, Оскирке, о той конфедерации, которую производил Костюшка в Краковском воеводстве и во оной сам Ельской принимал участие.

РДАСА. Ф. 7. Воп. 2. Спр. 2869, частка І. Л. 64 адв.-65.

№ 4

Урывак з аўруцкага падкаморага Тадэвуша Нямерыча аб планах змоўшчыкаў

(12 кастрычніка 1794 г.)

...Косинской, будучи у него, говорил, что Костюшко, Малаховской, Ко- лонтай и Чарторижской уже находятся в Кракове и будут в Варшаве, а в Вильне Прозор, Дзялинской, Еленской, Солтан и Богуш на страсной неделе разпространят революцию во всех местах и когда усилятся обыватели, то от­туда отправятся в Люблин, в Волынь, в Луцк, в Киевское воеводство, в Жи­томир, Овруч и Мозырь, а обывателям надлежало быть в готовности, что в российском кордоне долженствовали распостранить революцию Дзялинской и Велевейской, что бригады пошли за границу Пинская, Лазинскаго и Куб- лицкаго и пробились чрез российския войски в польской кордон и что Ла- зинской, взяв у графа денег на заплату бригаде и обмундирование, оной с ними и войском ушел за границу... Мятежниками же были приняты такия меры, что из котораго города выступило бы российское войско, то обывате­ли поспешно долженствовали туда прибыв, распространить конфедерацию и избрать начальников. И тайна о сем столь крепко хранилась, что ежели бы и рубашка узнала, то и оную надлежало бы сбросить.

РДАСА. Ф. 7. Воп. 2. Спр. 2869, частка І. Л. 66-66 аде.

№ 5

Сведчанні шамбеляна Тадэвуша Паўшы аб мэтах кіраўнікоў паўстання

(12 кастрычніка 1794 г.)

...ему, Павше, Косинской открыл важность дела о революции, взяв с него клятву, чтоб никому того не объявлял под страхом смертным и показав при том мятежное сочинение имянованное Брамин и записку, писанную Кос- тюшкою к Прозору следующаго содержания: «Добродетельные граждане. Соединяйтесь с чувствами честных людей, ибо теперь предстоит случай воз- становить Отечество. Костюшко». Что потом Косинской поехал с ним, Пав­шею, к Вечфинскому, от него — к Хорошевскому и говорил тут при Пент- ковском по предложению Косинскаго о складках денежных на подмогу вой­скам. От Хоржевскаго поехал Косинской с Пентковским к Гурковскому, да­бы сей с помощию трех своих братьев, находившихся в военной службе, разгласил в войсках, что 15 марта будут от них отбирать оружие, но чтоб они не отдавали онаго и бежали б за границу, что по возврате от Дзялинска- го Косинской сказывал об нем, что примет над войсками команду вместе с Прозором, что умершей Вечфинской по желанию Прозора ездил для скло­нения жителей в свой заговор по всему Киевскому воеводству, но кого во­влек в соучастие своего предприятия, о том Павша от него не слыхал. Только известно ему сие, что все те, которые соглашались, должны были дать клятву, что умершей Вечфинской сказывал ему, Павше, что он соглашал к конфедерации из своих знакомых Пинской бригады поручика Копеца, хо- рунжаго Колбу, житомирскаго судью Дубровскаго, Христофора Чайковска- го, генерала Ерлича, Бержанскаго, подкоморжаго житомирскаго, и Гурков- скаго, которого просил при том, чтоб склонял других. Что от него и от Ко­синскаго слышал он еще о намерении польских мятежников произвесть воз­мущение не только в новоприсоединенном крае, но в Белоруссии, Малорос­сии и во всей России...

...после торговицкой конфедерации, когда многие из поляков ушли в Дрезден, начали они там старатся о постановлении плана для всеобщей ре­волюции. Князь Адам Чарторижской, Малаховской, бывшей маршалок сей-

ма 1790 года, стольник коронный князь Чарторижской, который был во вре­мя сего сейма посланником у прускаго двора, князь Казимир Сапега, быв­шей маршалок литовской, генерал Зайончик, Костюшка, Колонтай, Стани­слав Потоцкой, Солтык, вся фамилия Чарторижских и Малаховских, Ель- ский и Лядуховской были из первейших в сей работе. А потом пристал к ним и Феликс Потоцкой, бывшей маршалок торговицкой конфедерации и дал на вспоможение наличными деньгами пять миллионов злотых, да еще кредитов для получения из голландскаго банка дватцати миллионов. План сей рево­люции состоял в том, чтоб возмущение произвесть вдруг в Кракове, Варша­ве, Вильне и в российском кордоне, дабы возстановить конституцию 3 мая и возвратить назад присоединенныя к России и Пруссии провинции. Дрезден­ской двор содействовал тому сильно, ибо имел намерение саксонскую ин- фантину браком сочетать римскаго императора с братом, котораго желали учинить польским королем, дабы революции сей сделать постороннее под­крепление. Те польские выходцы, пребывавшие в Дрездене, искали союза в Швеции, Дании, Турции и во Франции и того ради в Стокгольм ездил князь Адам Чарторижской под чужим имянем, которой был и в Лондоне. После же того посылан был туда и другой некта, но его имени не помнит. В Констан­тинополь с начала торговицкой конфедерации поехал молодой человек имя­нем Аксак, но, по словам Косинскаго, и туда надлежало послать нарочнаго. Во Францию посылали они Барса, Колонтая и Вейсенгофа и от оной при на­чале революции надлежало получить на вспоможение осмнатцать миллио­нов ливров, с которыми присланы будут оттуда два комиссара.

Кто был в Дании о том не слыхал, но о императоре князь Чарторижской отзывался, что то способствует их намерению и для того попустит пятнац- цати тысячам венгров совокупиться с поляками и на случай, буде россий­ской двор о том спросит, имел предлогом ответствовать, что они взбунто­вавшись и он не имеет способов их усмирить. От турок, шведов и датчан на­деялись иметь помощь, и первые хотели обьявить России войну тогда, когда в Польше откроется возмущение. А шведы обещали помогать военными снарядами, доставляя их в Польшу чрез Курляндию. Для разпространения сего возмущения в Варшаве учрежден был клуб, в котором были сильней­шими два брата Дзялинских, Лядуховской, Мокрановской и Капустас и от котораго посыланы были нарочные в Париж, в Константинополь и в Сток­гольм. А в Россию для возмущения закардованного края — Дзялинской и Прозор.

И сей то самой клуб производил все сношения как вне, так и внутри Польши. Об нем нельзя было не знать барону Игельстрому, потому что был у него под стражею приехавший из Парижа Мостовской, у коего найдены якубинская шапка и пика. По предложению сих мятежников надлежало Кос- тюшке разбить соединенныя войски и тогда в Кракове созвать сейм Мала­ховскому, Чарторижскому, Сапеге, Колонтаю и одним словом собраться тут всем тем, которые в Дрездене составляли план. Потом Костюшке должно было действовать противу союзных войск, а сейму перейти в Варшаву. И то­гда Костюшка, сложа полновластие, зависеть уже от онаго. Дзялинскому ж со своим полком арестовать короля. Но как он опасаясь, чтоб там не взяли его прежде исполнения сего по примеру других под стражу, уехал в кордон российской для произведения во оном возмущения, то относящееся до коро­ля должен был произвести в действо полковник полку Дзялинскаго Гауман. Чтоб армии Костюшкиной иметь на первый случай пропитание, то импера­тор под видом продовольствия своих нидерландских войск приказал загото­вить во всей Галиции и выставить на Вислу сто тысяч четвертей разнаго хлеба, которой Костюшко взял вооруженною рукою и дал о том квитанцию, о чем было к нему письмо из Львова под имянем онаго Павши, но не знает от кого. И в сем письме содержалось еще уведомление, что поляки в Галиции берут рекрут будто насильно, но император в том им не препяствует.

Для открытия возмущения в кордоне российском надеялся Косинской на Велевейскаго, Петровскаго, Лазинскаго и Карвицкаго, к которым Костюшка с повелениями своими посылал особо от себя офицера.

Косинской сказывал Павше, что Брамин, котораго он показывал, сочи­нен был Ясинским, полковником инженерным в Вильне, где он, крайчиц Са- пега, Солтан, Вовржицкий и прелат Богуш долженствовали открыть возму­щение, что молодому Косинскому надлежало быть генералом при мятежных польских войсках в Кракове, что знатнейшие из поляков для условия о воз­мущении съезжались на контракты во Львов, также и в Дрезден путешество­вали под чужими имянами, что Костюшко, бывши прежде открытия рево­люции в Кракове, ездил в Сицилию для свидания с Малаховским, которой тогда находился в Неаполе, что все секретные бумаги находились у Ляду- ховскаго и Капустаса, но прежде объявления настоящаго плана повещено было войскам, дабы они находились в готовности к конфедерации и ежели будут требовать оружия, то не слагали бы онаго, отчего в бригаде Мадалин- скаго и началось первое возмущение, так же и произшествие в Варшаве воз- последовало, что как в Белоруссии, так и Малороссии, так и во всей России хотели заводить подобной бунт и для того искали в Варшаве людей, которые бы могли быть к тому употреблены с успехом и завести связи с какими- нибудь большими и знатными фамилиями. А дабы подкрепить такое пред­приятие, то предполагая, что российские войски будут разбиты, надлежало бы польской армии итти тремя колоннами и из них одной прямо в Белорус­сию, другой — в закордованной Россиею новой край, а третей — в пруския границы, над которою надлежало иметь команду пребывающему в Варшаве шведскому посланнику Толю. И когда в разсуждении диверсий сей пруския войски обратились бы на защищение оных, тогда австрийския впали бы в Силезию и разпростанилось бы таким образом пламя войны во всех местах тем больше, что в Берлине и Бреславле, что в Силезии в то же самое время открылось бы возмущение, в котором польские заговорщики имели великую надежду, и что в закордованном Россиею краю надлежало принять команду над бывшими польскими войсками шефу Дзялинскому и под ним Прозору, которой был во французской службе офицером, а генерала Любовицкаго, лиша оной, застрелить.

Такие предположения о произведении в новоприсоединенных к России областях возмущения Прозор открыл умершему Вечфинскому, а он сказал ему, Павше...

РДАСА. Ф. 7. Воп. 2. Спр.2869, частка І. Л. 73 аде.-76 аде.

1                 Пра смаленскае следства гл.: Макарова Г.В. Новые материалы о пребывании участников движения Т.Костюшко в России // Славяно­ведение. 1994. № 3. С. 43-50; Яна ж. Действия родственников и дру­зей, оказавшихся в России участников движения Тадеуша Костюшко, направленные на облегчение их участи //ХУІІІ век: Славянские и балканские народы и Россия. М., 1998. С. 165-173; Анішчанка Я. Сакрэты Смаленскага следства // Беларускі гістарычны часопіс. 1994. № 1. С. 53-56.

2                 Анішчанка Я. Статут жыцця Ясінскага // Маладосць. 1998. № 2. С. 223-226; Moscicki H. General Jasinski i powstanie Kosciuszkowskie. Warszawa, 1917. S. 116; Sulek Z. Sprzysi^zenie Jakuba Jasienskiego. Warszawa, 1982. S. 48.

3                 Moscicki H. General Jasinski... S. 98, 108, 115; Sulek Z. Sprzysi^zenie... S. 35, 40, 50-57.

4                  Sulek Z. Sprzysi^zenie... S. 63, 66, 70, 71; Dubiecki m. Karol Prozor — obozny Wielkiego Ksi^stwa Litewskiego. Krakow, 1897. S. 167-170.

Публікацыя Я.К.Анішчанкі

Беларускі археаграфічны штогоднік. Мн., 2000.Вып. 1. С. 208-213.