Главная Книги В. Уланов Волочная помера
Back

В. Уланов Волочная помера

Подробности
Опубликовано: 17.01.2016 18:34
Автор: Анищенко Евгений Константинович
Просмотров: 2030

В настощем издании воспроизводится рукопись малоизвестного русского историка В. Уланова, написанная им в разгар революции 1905 г. в духе модного тогда «народоведения» окраин Российской империи. Будучи опубликованным в свое время, это сочинение могло бы стать одним из первых, доступных массовому читателю, трудов по известной аграрной реформе середины XVI в. в Великом княжестве Литовском. 

 

В. Уланов

ВОЛОЧНАЯ ПОМЕРА И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ В ИСТОРИИ ЛИТОВСКО-РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

Под редакцией Е. Анищенко

Минск

Издатель В. Хурсик 2005

УДК 349.4 (476+470+474.5X091)

ББК 76.407

У18

Уланов В.Я.

У18

Волочная номера и устава и ее значение в истории литовско-русского государства. /В. Уланов; Под ред. Е. Анищенко. Мн.: Изд.В.Хурсик, 2005,—256 с.

ISBN 985-6718-23-6

В настощем издании воспроизводится рукопись малоизвестного русского историка В. Уланова, написанная им в разгар революции 1905 г. в духе модного тогда «народоведения» окраин Российской империи. Будучи опубликованным в свое время, это сочинение могло бы стать одним из первых, доступных массовому читателю, трудов по известной аграрной реформе середины XVI в. в Великом княжестве Литовском. Значение этой работы в развитии отечественной исторической мысли подчеркнуто в послесловии редактора.

УДК 349.4 (476+470+474.5X091) ББК 76.407

©Анищенко Е., послесловие, 2005

Издатель В. Хурсик, оформление, 2005

ISBN 985-6718-23-6

Содержание

Часть 1.

Исторический экскурс в область

земельных отношений........................................................................................... 5

Часть 2.

Побудительные мотивы реформы

середины XVI века............................................................................................... 10

Часть 3.

Система управления государственным хозяйством при Сигизмунде Августе            15

Часть 4.

Первые преобразования скарба...................................................................... 46

Часть 5.

Волочная устава и ее характеристика.......................................................... 65

Часть 6.

Основные последствия волочной померы.......................................................................................................... 199

Часть 7.

Социальное значение волочной реформы......................................................................................................... 211

Примечания................................................................................................................................................................................ 220

Послесловие редактора................................................................................................................................. ........... .......................  233

Часть 1

Исторический экскурс в область земельных отношений

Земля и земледельческий труд, как основной источник государственных доходов, в конце XV в. на протяжении почти всего XVI в. сделались предметом усиленных забот и реформаторской деятельности литовско-русского правительства. Волочная система, введенная в XVI в. по распоряжению литовско-русского господаря Сигизмунда Августа, была центральным и совершеннейшим актом в ряду других реформ этого времени в области государственного хозяйства. Важность этой реформы выяснится потом при сравнительном ознакомлении с дореформенной искусственной системой ведения земельного хозяйства, а теперь необходимо хотя б в общих чертах переставить себе размеры земель и земледельческих рук, которые принадлежали господарю и стали предметом вышеназванной реформы. Когда литовские великие князья объединили под своей властью всю территорию, занимаемую литовскими племенами, и присоединили к ней земли, так или иначе унаследованные от западнорусских удельных князей, вся территория Литовско-Русского княжества была признана собственностью господаря. Идея господарской собственности произносилась в целом ряде актов, игнорировавших в большей или меньшей степени право частной собственности. Профессор М.К.Любавский приводит целый ряд фактов пожалования господарских земель, составлявших частную собственность приобретенных им эти земли куплею1. Правда, факты эти касаются собственности низших землевладельческих классов………………..

Памяти москвички Н.П. Гапанковой-Капустиной

Послесловие редактора

Автора сочинения, с которым читатель только что познакомился, нельзя причислить к корифеям исторической мысли. Однако круг его печатных, и особенно неопубликованных, произведений позволяет говорить о незаслуженно обойденном вниманием самобытном историке и общественном деятеле России начала XX в. Надлежащий почет он должен, наконец-то, обрести и среди плеяды первых пристрастных научных летописцев белорусского прошлого. Рукопись, которая впервые воспроизводится здесь, обнаружена редактором ее издания в личном собрании Уланова Василия Яковлевича в фонде № 172 Отдела письменных источников Русского исторического музея в Москве. Туда она попала в свое время благодаря стараниям знаменитого коллекционера подобных раритетов купца П. И. Щукина вместе с другими черновиками работ автора по истории России, педагогике, особенно по системе образования в церковно-приходских школах. Впервые солидно имя историка В. Уланова прозвучало в 1912 г. в юбилейном 7-томном освещении Отечественной войны 1812 г. среди коллектива уже громких имен, в том числе и молодого В. И. Пичеты, Здесь В. Улановым написана глава о деятельности французских оккупационных властей1. Примечательно, что он не клеймит политику французов. Наоборот, он изображает муниципалитеты на занятых землях «человечным мостом между... завоевателями и покинутым на их произвол населением»2 в полном согласии с намерением всех авторов показать, что последующий разгром Франции русским царизмом означал «разгром демократии и торжество старого порядка»3. Эта вызывающая оценка действующему самодержавию и его директивной роли в русской истории обеспечила впоследствии создателям монументального повествования заслугу «высшего достижения вообще всей русской дореволюционной историографии 1812 года»4.

Увы, авторы беспристрастного труда в своем большинстве пострадали не от уязвленного ими царизма, а от его политических преемников в лице большевиков. К великому сожалению, участь политического забвения разделили вместе с В. Улановым и его произведения. В этом смысле личная судьба В. Уланова напоминает разбитое зеркало, которое приходится собирать по редким драгоценным осколкам.

Среди его черновых работ сохранились мелкие дневниковые записи за период с 1897 по 1904 гг. и первую половину 1916 г. В них не фиксируется год рождения нашего автора, кроме того, что в записной книжке за 1897 год в графе именин и семейных праздников указана дата — 12 апреля. Этот дневник озаглавлен так: «Сия книга принадлежит ученику 4-го Обонянского духовного училища ВасилиюЯковлевичу Уланову, проживающему на квартиреЕвдокии Гладычиной на Знаменской улице тысячавосемьсот девяноста седьмого года октября 16 дня». Поскольку тогдашние приходские училища предусматривали 4-летний срок обучения и в них принимали детей с 10 лет, есть основания датироватьрождение Уланова между 1881 и 1883 годами.

В. Уланов числился учеником духовного училища, которое, согласно словарю П. Семенова, действительно находилось в уездном городе Обоянь Курскойгубернии в 63 верстах от Курска. Былооно учреждено в 1812г. и переведено в разрядприходских в 1836г.6. Своим отцом в запискахВ. Уланов часто называет курского мещанина ЯковаАлександровича Уланова, у которого имелись многочисленные родственники или однофамильцы в Москве, в том числе содержатели торгового дома братья Александр и Михаил Михайловичи Улановы. Некая Евдокия Ивановна Уланова служила помощницей смотрительницы курсов кройки и шитья в Александро-Мариинском кавалерственной дамы Чертковом институте ведомства императрицы Марии Федоровны. Вероятно, эти родственные связи облегчили В. Уланову смену места жительства. В1903 г. он регулярно посылал из Москвы любвеобильные письма своей первой жене Мармониле Ивановне Поповой в тот же Курск, а в 1912г. отсылал корреспонденцию на адрес села Покровка Обонянского уезда уже второй жене Марии Алексеевне Хрущевой, в которой также не чаял души, давшей ему, судя по всему, троих детей7.

Приходское духовное училище В. Уланов закончил сомерзением к церковному хору и своим опостылымнаставникам в лице учителя греческого языка отца Антония, регента Василия и самого архимандрита. Из их оков он вырвался в начале 1903 г. под сень духовной семинарии, где с радостью переводил «Историю Франции» Гизо8. Этот труд захватил его вместе с освободительным движением первой русской революции.

6 марта 1904 г. Уланов делает запись о том, что он на 3-м курсе и будет держать экзамен по французскому языку и богословию. На следующий деньон поселился в номерах универститета и сдает экзамен по психологии,а 20 марта уже слушает лекции знаменитогоисторика В. О. Ключевского, называя его«славным стариком»9. Эти лаконичные пометки заставляют предположить, что студенческая скамья размещалась в залах Московского университета, где в это время продолжались лекции российской знаменитости10.

В последующие 1908—1912 гг. В. Уланов выступает насамостоятельное жизненное поприщесотрудником ежедневной влиятельной газеты «Русские ведомости»(1863-1918)11, которая эволюционировала от первоначального шовинистического направления в сторону либеральных идей, пропаганды конституционных свобод, ограничения самодержавия народным представительством, предотвращения пролетаризации населения и социальных потрясений своевременными реформами путем организации мелкого кредита, кооперативов, принудительного выкупа и раздела помещичьего землевладения. С 1905 г. газета прослыла рупором партии кадетов, к которым примыкали все те, у кого не было «ни запаха постного масла, ни запаха аракчеевщины, ни отвратительного холопства»12. Достаточно назвать среди корреспондентов имена философа В. С.Соловьева, писателей-народников М. Н. Салтыкова, М. П. Щепкина, Г. И. Успенского, поэта В. Я. Брюсова, историков и публицистов П. А. Кропоткина, Н. И. Кареева, В. И. Герье, В. О. Ключевского, Б. Н. Чичерина, С. Н. Трубецкого, А. Кизеветтера, И. И. Дитятина, К. Д. Кавелина, П. Б. Струве, ученых Я. И. Янжула, А. И. Чупрова, И. К. Бабста, С. Н. Южакова13. «Профессорская» газета неоднократно подвергалась правительственным гонениям даже за умеренные взглядыее авторов. Безусловно, что столь именитый сонм сотрудников подпитывал научные интересы самого Уланова наряду с формированием его текущегомировоззрения и что касается требований общедоступного образования, и относительно преимуществобщественного самоуправления перед бюрократическим регулированием частной инициативы.

В это бурное время В. Уланов одинаково интересовался личностями Петра I, Павла 1, Екатерины 11, Сперанского, работами о церковном расколе, земскихсоборах, избранием русских царей, происхождением помещичьей власти над крестьянами - вообщесудьбами российских реформ в виде актов освобождения крестьян в 1803 г., успокоением крепостников через губернские комитеты 1856—1859 гг. и т. д.

Обретенныев ходе этих научных занятий выводы В. Улановдостаточно красноречиво обобщил в 1916 г. в своей заметке «Обзор популярной литературы порусской истории». В ней он писал следующее:

«Основной причиной разрухиявляется наша культурная отсталость ипочти поголовное невежество великого народа, 80%которого состоит из безграмотных или еле грамотных.Невежество - естественная почва для разгула диких инстинктов, не сдерживаемых сознательнымпониманием своих прав и обязанностей. Невежество— лучшая среда для демагогии... Невежество — превосходное условие для поддержки в народепсихологии рабов. Недаром российские самодержцына докладах о безграмотностинарода писали — «иславо богу»... Невежественный народ, наконец, является тою каменистоюпочвой, на которой дают жалкие всходы дажетакие семена, как свобода, равенство и братство, воплощенныев самыесовершенные конституции. Втуне писать их, если в народе нет соответствующего духа.Поэтому все, кому дороги великие завоевания нашейреволюции, должны все силы своего духа и народных средств направить на борьбу сокружающим нас невежеством, чтобы вместе с просвещением народа и через просвещение внести в жизнь его духа дыхание свободы и гражданской сознательности. Путь к этому один — широкое распространение в народе, во всех его классах и возрастныхгруппах разнообразных знаний, необходимых как для сознательного отношения к своим гражданским умственным правам и обязанностям, так и для успешной ежедневной практи ческой работы. Приобщение младенца —народа к высшим знаниям в их совершенных формах потребует труда и усилий многих поколений. В настоящее время необходимо позаботиться о демократизации знания, правильнее сказать — о популяризации его»14.

Этот просветительный императив В. Уланов одинаково относил и к воспитанию собственных детей, и к роли образования вообще в истории. Так, он называет польский язык «языком хозяев», пишет об ополячении «через школу и книгу» и о том, что «нам, как державной нации, не следует повторять ошибок австрийской державной нации»15. Вендом обучения он ставил подготовку сознательных граждан, а самым эффективным средством на этом пути считал живое слово, лаконичность, доступность, вразумительность материала и его подачи слушателям, для чего неустанно разрабатывал разные макеты, схемы и методики. Так называемые местные исследования — этнографические или исторические — подчинялись той же главной цели в виде «средства перехода от частного к общему»16. Эти же педагогические приемы он применял на своих вечерних занятиях в народном университете им. A. JI. Шенявского, созданном Московской думой для распространения научных знаний, содействия мелкому хозяйству, кооперативному и потребительскому движению, библиотечному делу среди низов населения17.

Но основным поприщем приложения своих сил по развитию бессословного образования для В. Уланова служила его педагогическая деятельность. В 1912 г. он зарегистрирован учителем истории в Первом мужском высшем 5-классном училище им. Н. В. Гоголя, а в 1914 г. — женской гимназии М. Г. Брюхоненко18. К этому времени его подвижничество обрело известность. В начале мая 1916 г. ему предложили прочесть ряд лекций для учителей при Московской земской управе и организовать их в виде краеведческих экскурсий в Коломну, Серпухов, Звенигород19. Расчет делался ка то, что «только мое имя и известие в учительской среде может привлечь слушателей на эти курсы. Меня же — признавался он сам — волнуют курсы по подготовке культурных работников на местах». Идея создания областной литературы на пользу земства» захватила его в апреле 1916 г. ввиду, как он признавался, бесплодности правительственной программы образования. Для этого он задумывал начать агитацию в печати, среди земств и даже в Министерстве народного просвещения, где надеялся получить место директора какой-либо провинциальной гимназии. С этой целью он выезжал в Каширу для покупки там земельного участка под дачу.

 Но вырваться из этой «клоаки Москвы» не удалось и с 5 мая 1916 г. В. Уланов возглавил Бюро отдела начальных школ в «Комиссии школ повышенного типа» при Московской городской управе. Тут он энергично принялся составлять обзоры популярной исторической литературы вместе с методикой к элементарному курсу по истории и краеведению . Наряду с редкими экскурсиями своих слушателей он формировал трудовые дружины из учеников школ.

С самого начала первой мировой войны В. Уланова увлек общий патриотический угар и расчеты так называемого образованного общества на объединение общественных сил не через Думу, а через «живое дело» в оказании помощи действующей армии и жертвам войны. Это вылилось в организацию различных лазаретов, госпиталей, бань, прачечных, яслей, столовых, мастерских, санитарных поездов с претензиями на власть и создание «ответственного министерства». Широкая волна частной инициативы вознесла В. Уланова на пост заведующего Центральнымсправочным бюро в отделе по устройству беженцевВсероссийского земского и городскогосоюза помощи больным и раненым воинам. Бюробыло создано в конце 1915 г. и действовало через2411 отделений по 150 тыс. адресам21. По сути Уланов занимался расселением и трудоустройством стихийного потока раненых, больных, переселенцев и беженцев в общегосударственной организации, чего не желало терпеть самодержавие. К тому же механическая работа регистратора массовых бедствий при отсутствии верных средств, при чиновничьих препонах не прельщала его. «Я по природе эстет, тоскую по красивой жизни, не люблю и сторонюсь грязи и лжи» — писал он в июне 1916 года и подумывал о переходе в детский отдел Комитета великой княгини Татьяны Николаевны22.

В это же время — 20 мая — книгоиздательство «Мир» предложило ему место редактора «Истории русского быта» вместе с маститыми фигурами историков С. Б. Веселовского и В. И. Семевского. Уланов занялся составлением плана и обмыслением характера будущего издания в 200 листов. Но Семевский категорически выдвинул неприятное условие, потребовав себе обзор петровской эпохи, из- за чего вся композиция книги оказывалась несвязной и «разношерстною». В. Уланов безуспешно требовал убрать В. Семевского и заменить его А. Кизеветтером23.

Собственно, на этом издательском проекте прекращаются редкие мемуарные записи В. Я. Уланова. Можно не сомневаться в том, что приход к власти большевиков похоронил целиком тот слой интеллигенции, в котором В. Уланов вращался. Но рукописи не горят.

Сочинение В. Уланова, издаваемое ныне, готовилось автором буквально на одном дыхании. Первая часть рукописи помечена 20 июля 1905 г., а заключительная завершена 25 сентября того же года, которое заканчивалось словами о значении волочной реформы в истории литовско- русского крестьянства» XVI в».

Целью своей работы В. Уланов ставил «подробное озаакомление с самой реформой и выяснением ее преимуществ перед натуральной» предшествующей системой управления государственным хозяйством, также достоинств и недостатков и особенно ее историческим значением для литовско русского крестьян и на,  в смысле устройства крестьянского васеления на новых началах труда и повинностей».

Все 276 страниц рукописи исписаны убористым и ровным почерком человека, уверенного если не в себе самом, то по крайней мере, в знании излагаемого предмета. Весь текст можно условно разбить на черновую п беловую половины. Черновик представляет подробные выписки из источников, тогда как беловая часть исписана без перерыва готовым текстом, содержащим 359 сносок на литературу и источники.

С самого начала работы В. Уланов разбил рукопись на несколько тетрадей без их оглавления. Над их названием он.,очевидно, размышлял по ходу сочинения. Потомуредактор взял на себя смелость завершить авторскую работу, исходя из авторских ремарок в той или иной тетради. Рукопись снабжена двойной нумерацией — самого В. Уланова иархивистов, что в настоящем изда нии не отражается. В структуре тетрадей самая обширная 6 часть в оригинале  разделена разрывами. Эго предполагает, что автор намеревался присвоить соответствующим частям самостоятельные заглавия, о характере которых можно только догадываться. В данном случае редактор не отважился на сомнительную самодеятел ьнос гъ.

Черновик заполнен карандашом и не обработан В. Улановым набело. Поэтому нельзя говорить, что  автор собирался поместить его в виде приложения. По этой причине черновые выписки ие помещаются в настоящем издании. Все свои заимствования на авторов или публикаций В. Уланов разместил внутри обработанного текста в виде аббревиатуры или сокращений, для чего понадобилось раскрыть их полное наименование и издание.

Самыми цитируемыми авторами, на которыхопирается В. Уланов, являются М. Любавский и М. Довнар-Запольский. Однако он не удовлетворился объемом их внимания к самой волочной реформе, которую он смело называет «величайшим» начинанием правительства Сигизмунда Августа. Это прорывается в виде попыток полемики автора с М. Любавским относительно вознаграждения тиунам и стрельцам в ходе реформы или по поводу трактовки М. Довнар-Запольским норм старого и нового обложения с дворищ.

Оригинальность в целом компилятивного сочинения В. Уланова подчеркивает еще то обстоятельство, что за несколько месяцев до начатой им работы в печати появилась специальная статья М. Довнар-Запольского. М. Довнар-Запольского заинтересовала «техническая сторона» волочной реформы, которую он также причислил к «переломным страницам в жизни страны... под влиянием западно-европейского рынка»24. Гораздо больше В. Уланова М. Довнар-Запольский уделил внимание достоверности волочного измерения, приравнивая его к «всестороннему статистическому описанию государства», итог которого заслуживают полного доверия25. М. Довнар-Запольский делает схожий с Улановым вывод о том, что названная реформа «уничтожила старинный строй», превратив крестьян из собственников земли в ее арендаторов26.

Второй широко используемый В. Улановым круг источников — это соответствующие публикации различных археографических комиссий. Среди них фигурируют сама Устава на волоки (в рукописи выписки из нее занимают стр. 128—132 , 250—276), писцовые книги Пинского староства и Гродненской экономии (соответственно стр. 133-143, 216-233).

В. Уланов буквально переписал их и своем приложении, но по ходу изложения отмечал удовлетворительность работы переводчиков старинных текстов на современный русский язык. Он, тем не менее, и сам сохранил этот археографическийгрех ради научно популярных задач своей работы. Правила переизданий оригинала рукописи требуют сохранить ее аутентичность, хотя сейчас имеется множестно изданий волочной уставы на старобелорусском языке, языке оригинала27.

Сам В. Уланов не заботился о выверенности текстов документов, даже если брал их из опубликованных работ маститых историков. Это заметно при обращении его к сочинениям М. Любавского, которые он подвергал литературной правке. В данном случае редактору понадобилось обратиться к оригиналу и воспроизвести действительный смысл целых предложений. Сходные исправления довелось вносить и в цитаты из писцовых книг, опубликованных накануне подготовки рукописи.

Наконец, в ряде мест рукописи вставлены обширные примечания, ряд которых относится к датировке привилеев на магдебургское право городам ВКЛ28, а иные касаются истории земских соборов России29. И первые, и другие носят справочный характер, а с учетом наличия сейчас более совершенных работ в этой области они в настоящем издании воспроизводятся просто механически. Следует заметить, что саму волочную реформу В. Уланов называет прямым заимствованием «немецкой земледельческой практики, которая, тем не менее, была видоизменена под влиянием «случайных условий в Литовско-Русском государстве». Противоположного взгляда придерживались ряд более поздних исследователей, которые, как, например, Л. Коланковский, считали волочную реформу «исключительно польским делом», ибо волочное измерение в ВКЛ и осада на чинш производились на основе мазовецкой волоки30. Этот момент подкрепляется в специальной польской литературе ссылкой на утверждение знаменитого геометра XVII в. С. Черпского, который писал, что «когда в Литве хотели измерять имения, то посылали за мерниками в Мазовию»31.

В этом отношении В. Уланов занимал двусмыссленную позицию. Он выводит реформу из предшествующего опыта королевы Боны как образца для применения, по существу, одними и теми же исполнителями. С другой стороны, он подмечает незавершенность положений Уставы на волоки, которые корректировались по ходу ее реализации. Пример подобных отступлений он находит в том, что вместо идеального хозяйства с одним крестьянином на одной волоке ревизоры сплошь и рядом садили в один двор несколько семей в виде кутников, коморников, подсуседей и т. п. Он приравнивает межевые описания королевских ревизоров к современным ему землеустроительным планам. Однако вслед за этим признает, что по многим направлениям задуманное мероприятие отходило от первоначальных предначертаний. Например, вместо стандартной волоки в 30 моргов он насчитывает в писцовых книгах 5 ее разновидностей. В. Уланов полагает, что ревизоры доводили волоку до 45 и более моргов для поощрения крестьян к разработке неудобий, пустошей или ради безболезненного перехода крестьян к новым единицам обложения. Но тогда остается неясным, почему волочное измерение растянулось на 15 лет даже в западном регионе ВКЛ, признанным благоприятным и развитым по своим условиям.

Будучи апологетом волочной реформы, В. Уланов, тем не менее, признает, что она проводилась «принудительным образом в угоду сложившимся социальным отношениям — фактическому бесправию большинства рабочего населения земли». И хотя он допускает, что крестьянене были безгласным орудием и их сопротивление влияло на характер и всей реформы, он уверен, что волочная реформа служила «источником закрепощения» крестьянства. Заботливый опыт короля Сигизмунда Августа, таким образом, способствовал прямому заимство­ванию и применению крепостнических начал соседнимиземлевладельцами, а не наоборот.

Схожие оценки в отношении социального характера реформы и ее закрепостительного духа затем прозвучали со страниц сочинений марксистских историков, которые априори руководствовались классовым подходом к историческим явлениям и с которыми не сходилась политическая судьба В. Уланова. Однако, можно смело говорить, что рукопись В. Уланова стоит у истоков обширного направления в историографии32 и заслуженно разделяет ее достоинства и недостатки.

Прежде всего, В. Уланова следует причислить ко всем его последователям, которые отмечали универсальность самой реформы, называя ее то волочной, то аграрной, то государственной, то крестьянской, подчеркивая тем самым ее чуть не революционную роль в истории BKJI. В. Уланов открывает в этой реформе комбинацию задач: учетно-статистических, землеустроительных, кадастровых, фискальных, административно­охранительных. Все это, по его наблюдениям, реализовывалось путем введения единообразных единиц обложения, строгого таксирования различных групп податного населения, размежевания госу­дарственных и частновладельческих угодий, устранения между ними черезполосицы, принудительного обмена земель, ревизии прав землепользователей с переводом незаконных владельцев в податные разряды, введения периодического контроля или ревизий за состоянием и управлением государственных имении, организации фольварков и регулярных поселений для того, чтобы «улучшить быт крестьянства в экономическом и общественно­правовом отношении».

Если В, Уланов находит в волочной реформе копию «немецкого права», то его последователииз марксистско-ленинского лагеря историков решающей причиной ее повсеместного внедрения назывализападноевропейский спрос на сельскохозяйственную продукцию, что выразилось в заведении фольварковна основе принудительного регулирования крестьянских наделов на волоки и единообразного ихобложения повинностями.

Один из зачинателей этой концепции В. Пичета в 1940 г. сформулировал ее явно уязвимые основы. С одной стороны, он говорит, что западноевропейский спрос толкал польских феодалов к экспансии на восток, для инкорпорации своего восточного соседа (ВКЛ), хотя «экономически Белоруссия была мало связана с Польшей»33. Получается, что местная шляхта отказывалась от материальных выгод такого спроса ввиду агрессивной политики поляков. Однако предстояло доказать пусть и неравномерное, но повсеместное распространение фольварков как раз в виде реакции на прогрессивные веяния европейской конъюнктуры. И тогда в ход пошли умозрительные аргументы типа того, что на востоке ВКЛ «не было соответствующих условий» для развития здесь «денежного хозяйства», что здесь преобладала «добывающая промышленность» в то время как западные регионы княжества ближе находились к рынкам сбыта зерна и сфере влияния европейского торгового капитала34. Более позднее внедрение волочного регулирования крестьянских наделов на востоке BKJI упомянутый В. Пичета I связывает с сохранением здесь «исторически возникшего крестьянского землепользования». Этот тезис противоречит заявлению того же автора о том, что скарбовое правительство Сигизмунда Августа и стремилось уничтожить здесь коллективное землевладение и самоуправление крестьян по данному сценарию реформ, для насаждения подворного хозяйства. Среди объяснений медленного шествия волочной реформы на восток встречаются также утверждения о том, что этому препятствовали отсталые формы земледелия: слишкомпоздний переход от подсечно-переложного земледелия к пахотному или трехпольному обязательно привязывается к самой волочной реформе.

Подобные схоластические упражнения тем более поразительны, что длительное нахождение обширного восточного региона BKJI на основе денежных повинностей оказывается доказательством и показателем развития здесь товарно- денежных отношений, прогрессивных веяний капитализма37.

Вообще, рынок, развитие товарно-денежных отношений для многих поколений советских историков сталинского пошиба служили тем универсальным ключом, которым они открывали все двери истории Беларуси и XVI, и XVII, и XVIII, и XIX вв. В данном случае мы имеем следы знаменитой теории торгового капитализма и стремление подогнать под эту вульгарную схему буквально все проявления исторического прошлого.

В. Уланов был еще далек от подобной схоластики. Он находит конкретные истоки волочной реформы в хроническом дефиците государственной казны, вызванном щедрыми раздачами скарбовых земель в залог (заставу) частным лицам. Попутное укрепление частновладельческого землевладения различными привилегиями лишало скарб средств на выкуп заложенных имений, сокращало налоговые поступления и ставило королевскую власть в зависимость от могущественных владельцев. В. Уланов, таким образом, связывает волочную реформу со стремлением короля сохранить и рационально организовать наличный государственный домен для укрепления верховной власти, ее самостоятельной дирижерской роли в жизни всего государства. Не менее знаменательно и то, что В. Уланов одним из первых отнес волочную реформу к разряду тех солидарных усилий шляхетского сословия, которое убрало крестьян из равноправного участия в публично-правовых сделках с землей и которое стремилось урегулировать борьбу за рабочие руки на основе единообразных норм эксплуатации с помощью центральной власти.

Публикуемая рукопись имеет прямое отношение к становлению этого понимания истоков, содержания и реализации Уставы о волоках XVI в. в истории Беларуси.

Литература и источники:

  1. Уланов В. Я. Организация управления в занятых французами русских областях // Отечественная война и русское общество 1812 года. М.,1912. Т. 4. С. 121—141.
  2. Там же, С. 137.
  3. Там же, Т. 2. С. 32.
  4. ОПИ ГИМ, ф. 172, дд. 2, 32, 43.
  5. Там же, д. 43, л. 17—20.
  6. Географическо-статистический словарь Российской империи. CI16,
  7. ОПИ ГИМ, ф. 172, д. 32, л. 71.
  8. Там же, л. 25.
  9. Там же, л. 28, 36 об., 46 об.
  10. Нечкина М. В. Василий Осипович Ключевский. М., 1974. С. 393, 403.
  11. «Русские ведомости» 1863—1913. М., 1913. С. 180.
  12. Там же, С. 44
  13. Розенберг В. Из истории русской печати. 1924. С. 78,98,99,107,158,188, 208.
  14. ОПИ ГИМ, ф. 172, д. 22, л. 338-339.
  15. Там же, л. 42, 47.
  16. Там же, л. 55, 67, 92, 94.
  17. Вся Москва. М., 1914. Стлб. 275—278.
  18. Вся Москва. М., 1913. Стлб. 586; Вся Москва, до., 1914. Стлб. 677.
  19. ОПИ ГИМ, ф. 172, д. 32, л. 74 об.—75, 76 об.
  20. Там же, л. 79, 84.
  21. Краткий очерк деятельности Всероссийского земского союза. М., 1916. С. 35, 40, 45, 51. См. также: Очерк деятельности Всероссийского союза городов. 1914—1915 гг. М., 1916. С. 15—16; Думова Н. Г. Кадетская партия в период первой мировой войны и Февральской революции. М., 1988. С. 33, 40; Лаверычев В. Я. По ту сторону баррикад. М., 1967. С. 135, 137; Чесменский Е. И. IV Государственная дума и свержение царизма в России. М., 1976. С. 68, 69, 81, 123, 137, 200, 230; Воронкова С. В. Материалы Особого совещания по обороне государства. М., 1975. С.56.
  22. ОПИ ГИМ, ф. 172, д. 32, л. 79, 84,101, 115.
  23. Там же, л. 85, 115 об.—116.
  24. Довнар-Запольский М. Крестьянская реформа в Литовско-русском государстве в половине XVI века // ЖМНП. 1905. Ч. 358. № 3—4. /№ 3. С. 137—138.
  25. Аналогичное значение придавал реформе А. Киркор в «Кратком обзоре ученой деятельности по части статистики в Литовском крае и в особенности в Виленской губернии» // Сборник историко-статистических материалов по Виленской губернии. Вильно, 1863. Ч. 1. С. 3—5. Поземельный учет волочной реформы близок к такой же системе писцовых описаний в Русском государстве XVI— XVII вв.а с их испомещением служилых людей по окладу и чину: Колотинская Е. Н. Правовые основы земельного кадастра в России. М., 1968. С. 13, 24—29, 41—45.
  26. Довнар-Запольский М. Крестьянская реформа... С. 247, 277.
  27. Акты Западной России. Т. 13. С. 72—95; Устава на волоки и дополняющие ее документы 6-й книги литовских публичных дел метрики Литов­ской. Юрьев, 1918; РИБ. 1914. Т. 30. С. 535—592; БЭФ. Мн., 1959. Т.1. С. 214—229; Хрестоматия по истории Белоруссии. Мн., 1977. С. 34 — 41; Спадчына. 1993. № 4. С. 65—78.
  28. «Главнейшие привилеи, данные городам до статута: Вильны в 1387, 1432, 1440, 1441 (Собрание древних грамот Вильны), 1448 (Skarbiec. И. № 1868. Вероятно, имеетсяввиду: Danilowicz J. Skarbiec diplomatow papiezskich, cesarskich, krolewskich, ksiezecych..., poslugujacych do krytycznego wyjasnienia dzejow Litwy, Rusi Litewskiey i osciennych im krajow. Wilno., T. 2.1862), 1451,1492,1502,1503, 1505,1506, 1511, 1517, 1522, 1526 (Собрание древних грамот Вильны. I); Луцку — 1432 (АЮЗР. Ч. 5. Т.1. № 1), 1486—1490 (АЗР. Т. 1. № 90), 1498 (№ 153); Полоцку — 1456 (№ 60), 1460 (№ 60), 1497 (№ 147), 1498 (№ 159. Сборник Муханова / Муханов П. А. Сборник документов по русской истории. СПб, 1866. № 84—87), 1499 (там же № 175), 1500 (№ 185), 1503 (№ 210), 1510 (АЗР. II. № 61), 1527 (№ 147); Борисову — 1396 (АЮЗР. Т.1. № 4); Ковно — 1408 (Skarbiec. 1. № 890); Тыкотину — 1428 (там же. 11. № 1427); Вельску — 1430, 1491, 1495 (№ 2091), 1499(№ 2112), 1525 (№ 2302); Брянску — 1450 (АЗР.1.№ 52; Сборник Муханова. 221); Киеву —(АЗР.1. № 120), 1494 (Сборник Муханова.?); Владимир-Волынскому — 1495 (АЗР. № 124); Витебску — 1495 (там же. № 127); Черкасам —(там же. № 170); Торопцу — 1496 (там же. № 146); Минску — 1499 (№ 165), 1509 (Skarbiec. 11. № 2208); Смоленску — 1500 (АЗР. 1. № 182), 1502 (№ 199); Пинску — 1501 (№ 190—191); Гродно — 1502 (№ 198), 1506 (№ 226); Волковыску — 1507 (АЗР. 11. № 13); Высокому — 1510 (№ 59); _ уяку 1611 (№ 71); Брест-Литовскому — Милейчицам 1516 (Sknrbiec. 11. № 2270); Княжевичам 1523 (ДЗР. 11. № 123).

Первой из русских земель, получившей немецкое право, была земля Галицкая. Казимир Великий в 1536 г. гарантировал грамоту, которой дозволил судитьсяпо своим законам (Balinski М. StarozytnaPolskapodwzgledemhistorycznym, geograficznymistafcystycznymopisana. Warszawa, 184.6. T.2. S. 552). См. Материалы Бестужева-Рюмина. Т. 2. С. 98. 0 городах в Великом княжестве Литовском: рассказы из русской истории. Кн.4. См. еще Антонович. Предисловие к АЮЗР. 4.5. Т. 1.

  1. Прим. редактора: среди этих авторов В. Уланов ссылается на работы В. Н. Латкина, Н. И. Кареева, В. О. Ключевского, Б. Н. Чичерина, П. В Павлова, С, Шашкова, Н. П. Загоскина, И. И. Дитятина, а также на работу Ф. Рокка на французском языке (1889) — в рукописи их перечисление на стр. 163 — 164.
  2. Kolankowski L. «Pomiara wloczna» // Ateneum Wilenskie.
  3. Przeglad Geodezyjny (dodatek). 1967. R. 39. Z. 5. S. 6, 27; Sreniowski S. Uwagi о lanach w ustroju folwaroczno—pansczyznajanym wsi polskiej // KHKM. R. 3. Z. 2. S. 311, 328; Dunin-Wasowicz A. Pomiary gruntu w Koronie w XVI—XVIII wieku. Warszawa, 1994. S. 21,191,194,197.
  4. Гембіцкі I. К. Валочная памера Бабруйскага староства у XVII ст. // Наш край. 1926. № 12. С.10—12; Зеленецкая В. Н. Землеустроительная политика второй половины XVI в. в Белоруссии и Литве и положение различных разрядов сельского населения // Труды историко-архивного института. 1947. Т. 3. С. 70—98; Мелешко В. И. О феодальной ренте и развитии товарно-денежных отношений в королевских имениях Восточной Белоруссии в конце XVI—XVIII вв. // ЕАИВЕ. 1964. С. 221—230; Похилевич Д. JI. Землеустройство и земельный кадастр в Белоруссии, Литве и Украине в XVI— XVII в. // Материалы по истории земледелия СССР. Сб. М., 1952. С. 322—410; Он же. Из истории аграрных отношений в западных воеводствах Великого княжества Литовского в XVII в. // Средние века. Вып. 6. М., 1953. С. 151 —174; Он же. О реакционном характере аграрной реформы Сигизмунда Августа в Литовском государстве // УЗ Ярославского пединститута. 1945. Вып. 7. С. 1 —42; Он же. От Торунского статута к уставе на волоки // Там же. С. 3—18.; Он же. Волока и... в землеустройстве господарских крестьян при Сигизмунде Августе // Доповіді та повідомлення Львівскаго дзяржавного універсітэта. мінуўшчына. XV—XVI вв. М., 1961. С. 11— 20; Он же. Волочная устава королевы Боны и устава на волоках // Там же. С. 21—42; Он же. Наказ старостам и державцам и волочная устава //Там же. С. 43—60; Он же. Аграрные реформы в восточных областях Литовско-русского государства во второй полЪвине XVI в. и в начале XVII в. /,/ Там же. С. 121—151; Спиридонов М. Ф. Закрепоще­ние крестьянства Белоруссии (XV—XVI вв.). Мн., 1993; Голубеў В.Ф. Сялянскае землеўладанне і землекарыстанне на Беларуеі XVI—XVIII стст. Мн., 1992; Он же. Великая аграрная реформа XVI в. // Спадчына. 1993. № 4. С. 63—78; Якубский В. А. Проблемы аграрной истории позднесредневековой

Польша. JI., 1975; Топольский Е. Рефеодализация в цсовомике крупных землевладений в Центральной § Восточной Европе. М., 1970; Доўнар А. Б. Оаношшча сялян-слуг у сярэдзіне XVI стагоддзя IВесці ИАН Б. Сер. гуманіт. навук. 1999. № 3. С. 58—62; Дзмітрачкоў П. Ф. Беларусь у складзе Вядікага княства Літоўскага. Магілёў, 2003. С. 106—121.

  1. Пичета В. И. Белоруссия и Литва... С. 551— 555. 556— 557, 558, 572—573; О том же: История крестьянства СССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1990. Т. 2. С. 286, 295.
  2. Пичета В. И. Белоруссия и Литва... С. 121; Он же. Аграрная реформа...Т. 1. С. 65—67, 169—211.
  3. Пичета В. И. Белоруссия и Литва... С. 122.
  4. Зеленецкая В. Н. Землеустроительная политика... С.95.
  5. Шлоссберг Е. П. Состояние сельского хозяйства и распространение денежной ренты перед аграрной реформой в Белоруссии // ЕАИВЕ. 1962. Мн., 1964. С. 116—117.

Волочная номера и устава и ее значение в истории Литовско-Русского государства

Редактор Евгений Анищенко Корректор Ирина Самулевин

Подписано в печать 8.04.2005. Формат 84x108 1/32.

Бумага офсетная. Гарнитура Школьная. Офсетная печать. Уч.-изд. л. 8,52. Уел. печ. л. 13,44. Тираж 100 экз. Заказ 1226

Издатель Виктор Владимирович Хурсик .Лицензия Л В 02330/0133267 выдана 30.04.2004 Минск, просп. им. газ. “Известия”, 57/31. E-mail: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Отпечатано с оригинал макета издателя в типографии «Смэлток».

Лицензия 02330/0148765 от 30.04.04 220070, г. Минск, ул. Радиальная, 36

Да біяграфіі гісторыка Васіля Уланава

Васіль Уланаў адносіцца да той плеяды малавядомых і ў свой час свядома замоўчаных рускіх гісторыкаў, якія першымі праклалі шляхі навуковага вывучэння беларускай даўніны1. Новыя архіўныя звесткі дазваляюць зараз больш упэўнена меркаваць пра яго жыццёвыя пуцявіны.

Найбольш падрабязна аб сабе сам Уланаў распавёў 18 жніўня 1916 г. у якасці помочніка члена вучылішчнага аддзялення Маскоўскай гарадской управы. Тады ж ён склаў спіс сваіх прац і кароткую аўтабіяграфію2.

Адпаведна з выпіскай з Курскай духоўнай кансісторыі, В. Уланаў нарадзіўся 12 красавіка 1882 г. і быў ахрышчаны праз 3 дні ў Іакімаўскай царкве сяла Доўгае Курскага павета, дзе часова пражывала яго маці, курская мяшчанка Агаф’я Філіпаўна Таржэўская3. 8 ліпеня 1903 г. ён быў запісаны у курскае мяшчанскае саслоў’е і праз тыдзень падаў хадайніцтва рэктару Маскоўскага універсітэта аб сваім жаданні навучацца на гісторыка-філалагічным аддзяленні універсітэта4. У лісце гаварылася, што В. Уланаў вучыўся 4 гады у духоўнай семінарыі, дзе з 17 мая па 8 чэрвеня 1902 г. “подвергался испытанию зрелости по курсу гимназии и показал результаты по Закону божию отлично, хорошо по истории, удовлетворительно по русскому и церковно-славянскому языку, логике, французскому, латинскому и греческому языкам, математике, физике, географии”5. Адразу пасля семінарыі –21 мая 1903 г.- В. Уланаў павянчаўся з дачкой папа Нікольскай царквы слабады Каменная Яруга Зміеўскага павета Курскай губерні Марыянілай Іванаўнай Паповай.

У жніўні 1903 г. ён паступіў на жаданае аддзяленне Маскоўскага універсітэта і даў пісьмовае заручэнне «не принимать участия ни в каких сообществах, как например, в землячествах и тому подобных, а равно не вступать даже в дозволенныя законом общества без разрешения на то в каждом отдельном случае ближайшего начальства»6. Гэту падпіску Уланаў у наступным выконваў няўхільна. Маючы ад курскай губернскай земскай управы пазыку у 50 руб., ён унёс яе палову за слуханне лекцый па грэчаскай і рымскай гісторыі, гісторыі сярэдніх вякоў, царквы, новай і рускай гісторыі, гісторыі Усхода, Візантыі і славян, логіцы, псіхалогіі, гісторыі старажытнай і новай філасофіі, гісторыі мастацтваў, параўнальнаму мовазнаўству, палітэканоміі, геаграфіі, багаслоў’ю і французскай мове. За час навучання студэнтам Уланаў атрымаў Ісакаўскую прэмію за работу «Рускія быліны, як матэрыял для гісторыі” і залаты медаль за сачыненне «Валочная памера і устава і яе значэнне ў гісторыі Літоўска-Рускай дзяржавы»7. Універсітэт ён закончыў 30 мая 1908 г. з дыпломам 1 ступені, у якім адзначаліся яго «весьма удовлетворительные» поспехі па сачыненню, рускай, старажытнай, сярэднявечнай, новай і агульнай гісторыі. Задавальняльныя адзнакі ён атрымаў па грэчаскай і лацінскай мовах8. Тады ж ён быў астаўлены на кафедры рускай гісторыі на 4 гады для падрыхтоўкі да прафесарскага звання па рэкамендацыі загадчыка кафедрай рускай гісторыі і дэкана гістфака М. К. Любаўскага (гл. дадатак). Любаўскі суправадзіў сваю рэкамендацыю інструкцыяй, дзе акрэсліў інтарэсы суіскальніка 12 тэмамі, у т. л. міжкняжацкімі адносінамі ў перыяд Кіеўскай Русі, сацыяльна-эканамічным бытам Наўгародскай рэспублікі, працэсам запрыгоньвання сялян, Земскімі саборамі, рэформамі Пятра 1, будовай упраўлення пры Аляксандры 1 і Палажэннем 19 лютага 1861 г. пра вызваленне сялян. Любаўскі трэбаваў пакласці ў аснову гэтых пытанняў першакрыніцы (Рускую Праўду, дагаворныя і духоўныя граматы, судзебнікі, акты сабораў, рэгламенты), а таксама класічныя працы Салаў’ёва, Кавеліна, Чычэрына, Градоўскага, Сергіевіча, Дзіцяціна, Ключэўскага, Мілюкова, Платонава. Акрамя таго ён рэкамендаваў папаўняць веды слуханнем лекцый па палітэкономіі, грамадзянскаму і фінансаваму праву.

16 верасня 1908 г. сам рэктар універсітэта прасіў папячыцеля маскоўскай вучэбнай акругі пакінуць Уланава на кафедры, прычым запэўніваў таго з дапамогай сачынення Уланава пра валочную памеру. Аднак хутка на суіскальніка зваліліся жыццёва-бытавыя абставіны, у т.л. вызваленне ад рэкруцкай павіннасці і атрыманне пашпарту на ўвесь час адтэрміноўкі. Іх павялічыла асабістае гора – 19 жніўня 1908 г. памерла жонка9.

Па згодзе галоўнага папячыцеля Маскоўскай навучальнай акругі ад 18 кастрычніка 1908 г. Уланаў атрымаў від на маскоўскае жыхарства і месца вольнанаемнага настаўніка лацінскай мовы у старэйшых класах жаночай гімназіі імя М. Г. Бруханенка, дзе ён з 15 кастрычніка 1911 г. да 1916 г. састаяў настаўнікам гісторыі ў 6-7 класах. У 1909 г. ён часова выкладаў у Маскоўскай жаночай гімназіі таварыства выкладчыкаў, а з 15 жніўня 1911 г.– састаяў выкладчыкам гісторыі ў Маскоўскім гарадскім вышэйшым пяцікласным мужчынскім вучылішчы імя М. В. Гогаля. Тут ён працаваў разам з вядомым у наступным савецкім гісторыкам С. В. Бахрушыным (1882-1950)10. Матэрыяльная нястача прымусіла Уланава некалькі разоў мяняць кватэры у Маскве і не дазваляла у час завершыць праграму прадстаячага яму магістэрскага экзамену, г. зн. да верасня 1912 г. Пра грашовыя выпрабаванні гісторыка гаворыць яго прашэнне ад 21 ліпеня 1910 г. на імя рэктара універсітэта аб адтэрміноўцы выплаты пазыкі, выдадзенай курскай земскай управай на час навучання ў універсітэце. Пра гэтыя бедствы сведчыць і адмова Уланаву карыстацца бібліятэкай універсітэта з-за незвароту ім туды больш 50 тамоў, на што гісторык «публично выразил неудовольствие»11. Нягледзячы на асабісты удзел Любаўскага ў прадаўжэнні тэрміну суіскання навуковага звання да верасня 1912 г., на Уланаве засталася пячатка «материальной несостоятельности» у выглядзе доўга перад курскай земскай управай, што і перешкодзіла вучонай кар’еры.

У 1909 г. ён стаў актыўна займацца лекцыямі ў т. зв. народных аўдыторыях і на настаўніцкіх курсах: ён неаднойчы выступаў на вячэрніх Прачысценскіх курсах на фабрыцы Ціль, на курсах для рабочых пры фабрыцы Бройлея, на агульнаадукацыйных педагагічных жаночых курсах А. Д. Алфёрава, у аўдыторыі папулярнага тады Маскоўскага гарадскога народнага універсітэта імя А. Л. Шаняўскага. З 1916 г. ён чытаў курс «Праблемы краязнаўства» ў Ніжагародскім народным універсітэце12. З 15 верасня 1916 ён уступіў у абавязкі заведуючага гаспадаркай маскоўскіх вучылішч па рэкамендацыі А. А. Мануйлава, які характыразаваў яго як «знающего, добросовестного и очень энергичного работника»13. Новая гаспадарчая пасада не пашкодзіла Уланаву напісаць у выглядзе брашур «Вопыт методыкі гісторыі ў пачатковай школе, Пытанні выкладання ў сярэдняй і пачатковай школе, Родная гісторыя ў вершах (дапаможнік для пачатовай школы разам з Ю. Весялоўскім), Гісторыя Расіі ў вершах, Кніга па рускай гісторыі для пачатковай школы». У спіс сваіх прац Уланаў залічыў тады ж 6 брашур у рэдагуемых ім серыях «Вайна і культура» і «Руская гісторыя ў культурна-бытавых нарысах», 2 брашуры «Талстоўскія дні», папулярны нарыс «Сафісты і Сакрат», 18 нарысаў па рускай гісторыі ў перыядычным друку і адбітак дробнай работы «Кнігадрукаванне ў XVI-XVIIст.»14 Уланаў састаяў членам рэдкалегіі часопіса «Пытанні выкладання», дзе змясціў свае артыкулы тыпа «Агляд праграм па гісторыі ў пачатковай школе», «Метад лабараторны і дакументальны у выкладанні гісторыі». Некалькі артыкулаў былі надрукаваны ім у «Практычнай школьнай энцыклапедыі», у «Весніку выхавання», «Школе жыцця». Рэгулярна друкаваўся ён у кадэцкай газеце «Рускія ведамасці”, што склала яму дрэнную рэпутацыю з боку улады пераможных бальшавікоў.

Па ўласных словах Уланава, за час асветніцкай дзейнасці ён добра засвоіў бібліятэчную справу не толькі тэарэтычна, але і практычна, увасобіўшы гэта ў працы члена бібліятэчнай камісіі Маскоўскага таварыства адукацыі, дзе ён, прынамсі, склаў цэлы гістарычны аддзел новага каталога таварыства адукацыі. У універсітэце ім. А. Л. Шаняўскага ён чытаў (у красавіку 1916 г.) на бібліятэчных курсах лекцыі па папулярнай гістарычнай литаратуры. Блізкія зносіны з настаўнікамі ў школьных і народных бібліятэках і чытальнях дазволілі яму рознабакова ведаць пастаноўку школьнай справы у розных кутках Расіі. Пад час гэтых педагагічных курсаў у яго склалася кніга «Вопыт методыкі гісторыі ў пачатковай школе». Аўтарытэт сярод калег дазволіў яму заняць месца старшыні камісіі маскоўскіх школ павышанага тыпу і старшыні аддзела пачатковай школы маскоўскага педагагічнага кружка (з 1914 г.). У канцы 1916 г. ён падрыхтаваў да друку курс лекцый «Агляд метадычнай і папулярнай літаратуры па гісторыі адносна патрэб пачатковай школы», які ён практычна прымяняў з красавіка 1917 г. на маскоўскіх курсах для падрыхтоўкі земскіх і гарадскіх слухачоў па народнай адукацыі. Адначасова Уланаў працаваў у маскоўскім гарадскім музеі наглядных дапаможнікаў (з 1911 г.) і гарадскім складзе ценявых карцін (з 1912 г. у якасці старшыні гістарычнай камісіі)15.

Ён з гонарам прыняў у 1912 г. і насіў затым званне члена праўлення першага маскоўскага таварыства кватэраўладальнікаў, дзе, па яго уласнаму прызнанню, на ім ляжала значная частка па нагляду за адміністрацыйна-будаўнічымі справамі. З чэрвеня 1916. ён састаяў і загадчыкам аддзела па ўладкаванню бежанцаў цэнтральнага даведачнага бюро Усерасійскага гарадскога і земскага саюзаў дапамогі хворым і раненым воінам.16. Тут Уланаў удзельнічаў у арганізацыі, якая дзейна ахоплівала больш 8 тыс. благачынных арганізацый рознага кшталту і дзе лічылі, што не гаварыльня (Дзяржаўная Дума), а практычная праца і жывы асабісты удзел у справе дапамогі дзеючай арміі згуртуе грамадскія сілы і прадухіліць сацыяльную рэвалюцыю17.

Кастрычніцкая рэвалюцыя не была добразычлівай да Уланава, актыўнага прыхільніка кадэцкай партыі.

Цяжка вызначыць дату смерці гісторыка. На гэты конт маецца запіс пра яго зварот у архіў маскоўскага універсітэта ад 27 студзеня 1948 г. з просьбай выдаць яму студэнцкую працу пра быліны для распрацоўкі темы па фальклору, «как материале в преподавании истории в средней школе». Там жа маецца распіска Уланава пра атрыманне ім 18 сакавіка 1954 г. з архіва МДУ даведкі пра заканчэнне універсітэта.18 З гэтага можна меркаваць, што Уланаў на схіле жыцця працягваў выкладчыцкую і асветніцкую дзейнасць.

Рэкамендацыя М. К. Любаўскага В. Уланаву на суісканне прафесарскага звання пры Маскоўскім універсітэце

Имею честь представить факультету для оставления при университете по кафедре русской истории окончившего курс с дипломом 1-й степени Василия Яковлевича Уланова без содержания от казны.

Г. Уланов с самого начала своего пребывания в университете обнаруживал неослабный интерес к русской истории и неоднократно предъявлял ученические работы в излюбленной им области. Уже на втором курсе он написал большое сочинение о «Былинах как историческом источнике», удостоенном факультетом премии имени Исакова. На следующем курсе он написал большое сочинение из другой области науки русской истории на тему, данную на соискание медали, «Волочная помера и Устава и ее значение в истории литовского крестьянства». В этом сочинении он проявил не только большое трудолюбие и старательность, но и самостоятельность научной мысли, вследствие чего награжден был факультетом золотою медалью. Такую же самостоятельность мысли и прилежание обнаруживал он и на практических занятиях по всеобщей истории , согласно отзыву профессора Виппера. Помимо обязательных работ, г. Уланов на последнем курсе выполнял и необязательные, учебные, например, на семинарах приват-доцента Шамбаного по русской словесности. Проявляемыя г. Улановым научные интересы и способность дают основание надеяться, что он дельный научный работник и способный преподаватель высшего учебного заведения. Г. Уланов владеет двумя европейскими языками- немецким и французским, и, сверх того, польским.

О(рдинарный) П(профессор) М. Любавский.

Датуецца прыблізна 5 верасня 1908 г. (ДГАМ, ф. 418, воп.86, с. 397, л. 3.)

Анішчанка Я. К. вяд. нав. супр. аддз. публ. дакум. НГАБ

1. Уланов В. Я. Волочная помера и устава и ее значение в истории Литовско-Русского государства. Под ред. Е. Анищенко. Мн., 2005.

2. Дзяржаўны гістарычны архіў Масквы, ф. 179. воп.45. с. 18827. л. 1-10 об.,ф. 459, воп. 17, с. 327. л. 1-2, 3 об.

3. Там жа, ф. 418, воп. 317, с. 1177, л. 7.Пра бацьку Якава Аляксандравіча гэты запіс нічога не паведамляе

4. Там жа, л. 2-3. Да прашэння былі прыкладзены пасведчанне аб сталасці, метрыка, звальненне ад мяшчанскага таварыства, прыпіска да прызыўнога участка, сведчанне курскага губернатара пра палітычную благанадзейнасць. Пазней Уланаў адзначаў, што ён выкладаў у царкоўна-прыходскай школе да паступлення ў універсітэт.

5. Там жа, л. 4, 6, 9. У іншых спраўках называецца прыходскае вучылішча, якое размяшчалася ў 63 вёрстах ад г. Курска ў сяле Абаянь.

6. Там жа, л. 13, воп. 86, с. 397, л. 5

7. Там жа, ф. 179, воп. 45, с. 18827, л. 7.

8. Там жа, ф. 418, воп. 317, с. 1177, л. 18, 21, 22, 26

9. Там жа, воп. 86, с.397, л. 44.49

10. Ведомость о московских городских начальных училищах и других учебных, учебно-воспитательных и просветительных учреждениях, содержимых на средства Московского городского управления, на 1 января 1912 года. М.,1912. С. 131; Советская историческая энциклопедия. М.,1962. Т. 2. С.175-176

11. ДГАМ, ф. 418, воп. 86, с. 397, л. 82

12. Там жа, ф.179, воп. 45. с. 18827, л.7

13. Мануйлаў Аляксандр Апалонавіч (1861-1929), быў прарэктарам Москоўскага універсітэта (1905-1908), рэктарам (1908-1911), членам Дзяржсавета (1906-1911), міністрам асветы Часовага урада. Пра гэта гл.: Воспоминания министра народного просвещения, графа И. И. Толстого. М., 1997. С. 62; СИЭ. М.,1966. Т. 9. С 46

14. ДГАМ, ф. 179, воп. 45, с. 18827, л. 4-5

15. Там жа, ф. 179, воп. 45, с. 18827, л. 7 адв.-10

16. Там жа, ф. 179, воп. 45, с. 18827, л. 6-8 адв.; АПК ДГМ, ф. 172, с. 32, л. 81, 104

17. Краткий очерк деятельности Всероссийского земского союза. М., 1916. С. 35, 40, 45; Очерк деятельности Всероссийского союза городов. 1914-1915 гг. М., 1916. с. 9, 15, 38; Думова Н. Г. Кадетская партия в период первой мировой войны и Февральской революции. М., 1988. С. 33-34

18. ДГАМ, ф. 418, воп. 86,с. 397, л. 100, воп. 317, с. 1177, л. 30-31